Убиение Борисъвъ. Святополкъ сѣде в Киевѣ по отцѣ и призва кияны, и многы дары имъ раздая, и отпусти я. Посла же къ Борису, глаголя: «Брате! Хощу с тобою любовь имѣти и къ отню ти придамъ». Лестно, а не истинно глаголааше. И пришедъ Вышегороду нощь, отаи призва Путьшу и вышегородьскыя боляре и рече имъ: «Повѣжьте ми, по истиннѣ приязнество имѣете ли ко мнѣ?». Путша рече: «Вси мы можемъ головы своя положити за тя!». Видѣвъ же дияволъ, искони ненавидяи добра человеку, яко всю надежду свою на Господа положилъ есть святыи Борисъ, начатъ подвижнѣе бывати, и обрѣтъ, яко же и Каина, на братоубииство горяща, тако же и Святополка, поистиннѣ втораго Каина, улови мысль его, яко да избьеть вся наслѣдникы отца своего и самъ прииметь всю власть единъ. Тогда призва к себѣ окаанныи проклятыи Святополкъ, совѣтникъ всему злу и началникъ всея неправды, и отверзъ прескверная уста, и испусти злыи свои гласъ, и рече Путщинѣ чадѣ: «Аще убо обѣщастеся главы своя положити за мя, шедше, братия моя, да гдѣ обрящете брата моего Бориса, и смотривше времени, и убиите его». И обѣщася ему тако створити. О таковыхъ бо пророкъ рече: «Скоры суть пролияти кровь бес правды. Сии бо обѣщеваются крови и сбирають себѣ злая. Сихъ бо путие суть сбирающе безаконие. И нечестиемъ бо свою душю обьемлють». Блаженыи же Борисъ, яко же бѣ воротилъ, и стал бѣ на Лтѣ шатры. И рѣша ему дружина: «Поиди и сяди в Киевѣ на престолѣ отца своего, се бо вои вси в руку твоею суть». Он же к нимъ отвѣщеваше, рече: «Не буди ми того, взяти рукы на брата своего, еще же и на старѣишаго, его же бѣхъ имѣлъ, яко отца». Се слышавше вои, разидошася от него, а самъ оста токмо съ отрокы своими, а бяаше въ день суботныи, бяаше в тузѣ и в печали скрушенымъ сердцемъ, вълѣзъ в шатеръ свои плакаашеся скрушенымъ сердцемъ, а душею радостною, жалостно гласъ свои испущааше: «Слезъ моихъ не презри, владыко! Да яко же уповаю на тя, тако с твоими рабы прииму часть и жребии со всѣми святыми твоими, яко ты еси Богъ милостивъ, и тебе славу всылаемъ, отцю и сыну и святому духу в векы. Аминь». Помышляшеть же мучение и страсть святого Никыты и святого Вечеслава, подъбну же сему убиену сущу, и како святѣи Варварѣ отець свои убиица бысть. И помышляаше слово премудраго Соломона: «Праведници в вѣкы живуть, от Господа мзда имъ и строение от вышняго». И о семь словеси токмо утѣшаашеся. Таче бысть вечеръ, повелѣ пѣти вечерню, а самъ вълѣзъ в шатеръ, нача творити молитву вечернюю съ слезами горкими и частымъ въздыханиемъ, и стенаниемъ многымъ. По сихъ леже спати, и бяаше сонъ его въ мнозѣ мысли и въ печалѣ крѣпцѣ и страшнѣ, како предатися на страсть, и како пострадати, и течение скончати, и вѣру съблюсти, яко да и щадимыи вѣнець прииметь от рукы вседържителя. И възбнувъ рано, и видѣ, яко годъ есть утреннии, бѣ же въ святую Недѣлю, и рече къ презвитеру своему: «Въставъ, начни утреню». Сам же, обувъ нози свои и умывъ лице свое, начат молитися къ Господу Богу. Послании же приидоша от Святополка на Лто в нощь и подъступиша близь шатра, и слышаша блаженаго глас страстотерпца. И начатъ пѣти: «Господи, что ся умножишася стужающе ми, мнози въсташа на мя»; и прочая псалма того. И нача пѣти псалтырь, глаголя, яко «Обыдоша мя пси мнозии, и юнци тучнии обдержаша мя». И пакы: «Господи Боже мои! На тя уповахъ, и спаси мя». Таче по семь канонъ. И кончавшу ему утренюю, нача молитися, зря ко иконѣ Господни: «Господи Исусе Христе, иже симъ образом явися на земли, изволивы своею волею пригвоздитися на крестѣ, и приимъ страсть грѣхъ ради нашихъ, и сподоби мя тако прияти страсть». И яко услышааше топотъ золъ около шатра и, трепетенъ бывъ, нача слезы испущати от очию своею и глаголааше: «Слава ти, господи, яко о всемь томъ сподобил мя еси завѣсти ради прияти горкую смерть и все пострадати любве ради словесе твоего. Не въсхотѣх бо самъ себе взыскати, ничто же себе изволихъ по апостолу: "Любы терпить, всему вѣру емлеть, не ищеть своихъ си"; и пакы: "Боязни в любве нѣсть, но свершеная люб вонъ измещеть страхъ". Тѣмъ же, владыко, душа моя в руку твою есть в ыну, яко закона твоего не забыхъ. Яко господу годѣ, тако и бысть». И яко узрѣ прозвитеръ его и отрокъ, иже служааше пред нимъ, господина своего дряхла и печалию оболияна суща зѣло, расплакаста и глаголаста: «Милыи наю Господине драгыи! Колико и благостии сподобися, яко не въсхотѣ противитися брату своему любве ради Христвовы! Колико воя дръжа в руку своею!». И си рекша, умилистася, и абие узрѣста текущихъ къ шатру блистания оружия и мечное оцищение. Безъ милости прободенъ бысть, честное и многомилостивое тѣло святого и блаженаго страстотерпца Бориса насунуша копии Путша и Талець, и Оловичь, Ляшко. Видѣвъ же се отрокъ его, вержеся на тѣло его, рекыи: «Да не остану тебе, Господине мои драгыи! Да идеже красота тѣла твоего увядаеть, ту и азъ сподобленъ буду животъ свои скончати». Бяше же сеи бѣ родомъ угринъ именемъ Георгии, бяше бо възложилъ на нь гривну злату, и бѣ любимъ Борисомъ паче мѣры, ту же и того прободошя. Святыи же Борисъ, яко бысть ураненъ, и скочи ис шатра въ оторопѣ, и начаша глаголати стоящеи округъ его: «Что стоите, зряще? Приступлеше, скончаемъ повелѣнное намъ». Си слышавъ, блаженыи нача молитися имъ и мил ся дѣяти, глаголя имъ: «Братие моя милая! Мало ми время дождите и да помолюся Богу моему». И възрѣвъ на небо съ слезами и горцѣ въздохнувъ, нача молитися сицевыми глаголы: «Господи Исусе Христе, Боже милостивыи и многомилостивыи, и премногомилостивыи владыко! Слава ти, яко сподобилъ мя еси от прелести жития сего лестнаго отъити! Слава ти, прещедрыи живодавче, яко сподоби мя труда святыхъ ти мученикъ! Слава ти, владыко человеколюбче, сподобивыи мя скончати хотѣние сердца моего. Слава ти, Христе, многому милосердию, иже направии на правивы путь мирныи и ногы моя, текущи к тебѣ безъ соблазна! Призри с высоты святыя твоея и виждь болѣзнь сердца, еже прияхъ от сродника моего, яко тебе ради умерьщвляемы есмы весь день. Въмѣниша мя, яко овца снѣди. Вѣси бо, Господи мои, вѣси, яко не противлюся, ни въпрекы глаголю, имы в руку моею вся воя отца моего и вся любимая отцемъ моимъ, и ничто же умыслихъ противу брату моему. Он же, елико възможе, и въздвиже на мя. Да аще бы ми врагъ поносилъ, претерпѣлъ убо быхъ от него. И аще бы ненавидя мене, на мя велеречевалъ, укрылся быхъ от него. Но ты, Господи, вижь и суди межи мною и межи братомъ моимъ. И не постави имъ грѣха сего, но приими въ миръ душу мою. Аминь». Паче възрѣвъ к нимъ умиленныма очима, испадшимъ лицемъ, весь слезами облиявся, рече: «Братие! Приступлеше, скончаите службу вашу. И буди миръ брату моему и вамъ, братие». Да елико слышааху словеса его, от слезъ не можааху ни словесе рещи от страха же и печали горкыя, и от многъ слезъ, но съ въздыханиемъ горкымъ жалостно глаголааху, плачюще. Кождо въ душе своеи глаголааше: «Увы намъ, княже нашь, милыи драгыи блаженыи! Водителю слѣпымъ, одежа нагымъ, старости жезлъ, ненаказаннымъ казателю. Кто уже исправитъ вся? Како не въсхотѣ славы мира сего? Како не въсхотѣ веселитися съ честными велможами? Како не въсхотѣ величия в семъ житии? Кто бо не почюдится великому смирению его? Кто ли не смирится, оно смирение видя и слыша?». И абие успе, предавъ душю в руцѣ Бога живаго месяца июля 24 день. И избиша же и отрокы многы. З Георгии же не могуще сняти гривны, отсѣкъше главу его, отвергоша кромѣ, да тѣмъ и послѣди не могоша познати тѣла его. Блаженаго же Бориса обертѣвше в шатеръ, възложиша и на кола и повезоша и. И яко быша на бору, нача въскланяти святую главу свою, и се увѣдавъ Святополкъ и посла два варяга, и прободоста и мечемъ въ сердце, и тако скончася блаженыи Борисъ, въсприимъ неувядаемы вѣнець от Христа Бога, съ праведными причтеся, съ пророкы и апостолы, и с ликы мученическыми въдворяяся, и Аврааму на лонѣ почиваяи, видя неизреченную радость, въспѣвая съ аггелы и веселяся в лицехъ святыхъ. И положиша тѣло его, принесше и таи въ Вышегородѣ, у церкви святаго Василия в земли погребоша и. Сеи благовѣрныи Борисъ, блага корени сыи, послушливъ бѣ отцю, покаряяся при всемъ, тѣломъ бяше красен и высокъ, лицемъ круглъ, плечи высоцѣ, въ чреслехъ тонокъ, очима добръ и веселъ, брада мала и усъ, младъ бо бѣ еще; свѣтяся царскы, крѣпокъ тѣломъ, всяческыи украшенъ, аки цвѣты въ юности своеи; на ратехъ храбръ, въ совѣтехъ мудръ и разуменъ при всемъ. И благодать Божия цветяаше на немъ. Окааннии же сии убиици приидоша къ Святополку, акы хвалу имуще, безаконници. Сии бо слугы бѣси бывают. Бѣси бо на злое посылаеми бываютъ, аггели бо на благое слеми суть. Аггелъ бо человеку зла не стваряеть, но благое мыслит ему всегда, паче же християномъ помагаеть и заступаеть от супротивнаго диявола, а бѣси всегда на злое ловять, завидяще ему, понеже видять человека, почтена Богомъ, и завидяще ему, на злое слеми скори суть. Рече бо Богъ: «Кто идеть прелестити Ахава?». И рече бѣсъ: «Се азъ иду». Злыи же человекъ не хуже есть бѣса. Бѣси бо Бога боятся и человекъ стыдятся, а золъ человекъ ни Бога боится, ни человекъ не срамляется. Бѣси бо креста Господня боятся, а золъ человекъ ни креста Господня боится. Тѣм же и глаголааше Давидъ: «Аще воистину правду глаголете, правду судите, сынове человечестии, ибо въ сердцѣ безаконие дѣлаете на земли. Неправду рукы ваша сплетають, утуждени быша грѣшници от ложеснъ, заблудиша от чрева, глаголаша лжу и ярость по образу змиину».

И нача въпрашати Ярославъ о телеси святую, како или гдѣ положена еста. И о святѣмь Борисѣ повѣдаша ему, яко въ Вышегородѣ положенъ есть. И о святѣмъ Глѣбѣ не вси сведяаху, яко въ Смоленьсцѣ убиенъ есть, и тогда сказааша ему, яже слышааше от преходящихъ оттуду, како видѣша свѣтъ и свѣща в пустѣ мѣстѣ. И то слышавъ, Ярославъ посла на взыскание къ Смоленьску презвитеры, рече, яко «тои есть мои братъ». И обрѣтоша и, идеже бяше видѣли, и шедъ съ кресты честно и съ свѣщами мнозѣми, и с кандилы, и вложеше и в карабль, и привезъше, и положиша и въ Вышегородѣ, идеже лежить тѣло преблаженнаго Бориса. И раскапавше землю, и ту положиша, и недоумѣюще, яко же бѣ лѣпо и честно. Се же пречюдно и дивно, и памяти достоино, како и колико лѣтъ лежа тѣло святого, то же невреждено пребысть ни от единаго плотоядца, ни бяше почернѣло, яко же бо имать обычаи телеса мертвыхъ, но свѣтло и красно, и цѣло, и благу воню имуще, тако богу сохраншу своего страдалца тѣло, и не вѣдяаху мнози ту лежащу святую страстотерпца телесе. Но, яко же рече господь: «Не можеть градъ укрытися, верху горы стоя, ни свѣщи, вжегше, спудомъ покрываютъ, но на свѣтилѣ поставляютъ, да свѣтить темныя». Тако и сия святая, прослави я свѣтити в мѣрѣ и премногыми чюдесы сияти в Рускои великои странѣ, идеже множество стражущих спасении бываютъ от честную раку Бориса и Глѣба.

В лѣто 6542 [1034]. Великы князь Мьстиславъ, братъ Ярославль, изыде на ловы, и тамо разболѣся и умре. И положиша и в Черниговѣ въ Святѣмъ Спасѣ, юже бѣ зачалъ самъ, бѣ бо въздѣлано и при немъ възвыше, яко и на конѣ досяци стоя. Бѣ же убо Мьстиславъ дебелъ тѣломъ, а лицемъ черменъ, велики имѣ очи, на рати храборъ и милостивъ, а боляре любя повелику, и имѣния не щадяаше, ни пития, ни ядения не браняаше. По семъ же прия власть его всю великии князь Ярославъ и бысть самовластець в Рустѣи землиа.

О смерти Мстиславли, брата Ярославля. Въ лѣто 6542 [1034]. Князъ великии Мстиславь Володимеричь Черниговскии изыиде на ловъ, и тамо разболѣся, и умре; и положиша его вь Черниговѣ вь святѣмъ Спасѣ, егоже самъ заложиль; бѣ бо въздѣлано при немъ възвыше яко на кони досячи стоа. Бѣ же убо Мстиславь дебель тѣломъ, а лицемъ чермень, очи великы имѣа, на рати храборъ, и милостивь, а боляре любя по велику, и имѣния не щадяаше, ни питиа, ни ядениа не браняаше, и милостивь бяше кь всѣмъ служащимъ ему. По немъ же приать всю власть его великии князь Ярославь , и бысть самовластець въ Руси.

В лѣто 6560 [1052]. Мѣсяца октября въ 4 день, в недѣлю, преставися Володимиръ, сынъ Ярославль, старѣишии в Новѣгородѣ; положиша и в Новѣгородѣ въ святѣи Софѣи, юже бѣ создалъ самъ.

В лѣто 6560 [1052]. Преставися Володимиръ, сынъ Ярославль, старѣишии в Новѣградѣ, месяца октября 4 день в неделю, и положень бысть в святѣи Софии, юже създалъ.

В лѣто 6560 [1052]. Преставися князь великыи Владимеръ, сынъ Ярославль стареишии, в Новѣгородѣ месяца октября въ 4 день, в недѣлю, и положенъ бысть въ Святѣи Софии, юже создалъ.

Въ лѣто 6560 [1052]. Преставися князь великии Володимеръ Ярославичь Новогородскии въ Новѣгородѣ, мѣсяца сентабря вь 4, въ недѣлю; и положень бысть вь святѣи Софии, юже сьзда. Быль на княжении 19 лѣть, а всѣхъ лѣть его 33.

В лѣто 6562 [1054]. Преставися великыи князь рускыи Ярославъ. Еще бо живу сущу ему, наряди сыны своя, рекъ имъ: «Се, азъ отхожю свѣта сего, сыновѣ мои; имѣите в себѣ любовь, понеже вы есте братьа единого отца и матери. Да еще будете в любъви межи собою, богъ будет в васъ, покорить вы противныя и будете мирно живуще. Аще ли будете ненавистьно живуще, въ распрях живуще и которающеся, то погыбнете сами, и землю отець своих и дѣдъ своих испустошите, иже бо онѣ налѣзоша трудомъ великымъ; то пребываите мирно, послушающе брат брата. Се же поручаю въ свое мѣсто столъ свои старѣишему сыну моему, брату вашему, Изяславу Кыевъ; сего же послушаите, якоже вы послушасте мене, да тъ вы будет въ мене мѣсто; а Святославу даю Черниговъ, а Всеволоду Переяславль, а Игореви Володимирь, а Вячеславу Смолнескъ». И тако рекши, раздѣли имъ грады; и заповѣда имъ не преступати брату въ предѣлъ братинь, ни сгонити, рекъ Изяслава: «Аще кто хощеть обидѣти брата своего, то ты помагаи, егоже обидять». И тако уряди сыны своя пребывати в любви. Самому же болну сущу и пришедшю Вышегороду, разболѣся велми, Изяславу тогда сущу, а Святославъ въ Володимери, Всеволоду же у во отца тогда: бѣ бо любимъ отцемъ паче всея братья, егоже имяше присно у себе. Ярославу же приспѣ конець житиа, и предасть душю свою мѣсяца февраля, в суботу 1 недѣли поста, на святого Федора. Всеволодъ же, спрятавъ тѣло отца своего, возложи на сани, повезоша Кыеву попове, поюще обычныя пѣсни; и плакашася по немъ людие плачемь велиимъ зѣло; и абие принесъше, положиша его в рацѣ мраморянѣ въ церкви святыя Софѣя; и плакася по немъ Всеволод и людие вси. Живе же всѣх лѣт 76.

В лѣто 6562[1054]. Преставися великыи князь рускыи Ярослав. И еще бо живу сущу ему наряди сыны своа рекь имъ: Се аз отхожу свѣта сего, сынове мои; имѣите в собѣ любовь, понеже вы есте братья единого отца и матере; да аще будете в любви межи собою, Богъ будет в вас и покорить вы противныа под вами, и будѣте мирно живуще; аще ли имѣте ненавистно жити в распрях и которающеся, то погыбнете сами и потеряете землю отець своихъ и дѣд своих, иже налѣзошя трудом своим великым; но пребываите мирно, послушающе брат брата. Се же, поручаю в себе мѣсто столъ мои старѣишему сыну моему, брату вашему Изяславу, Киев; сего же послушаите яко послушасте мене, да тот вам будет в мене мѣсто; а Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль, а Игореви Володимирь, а Вячеславу Смоленескъ. И тако раздѣли им грады, заповѣдав имъ не преступати предѣла братня, ни изгонити, рек Изяславу: Аще кто хощеть обидити брата своего, то ты помогаи, егоже обидят. И тако наряди сыны своя пребывати в любви. Самому же болну сущу, и пришедшу к Вышегороду, ту разболѣся велми, Изяславу сущу тогда ту, а Святославу в Володимери, а Всеволоду у отца, бѣ бо любим отцемь паче всея братия, егоже имяше присно у себе. Ярославу же приспѣ конець жития, и предася душю свою, месяца февраля 20, в суботу 1 неделю поста, на память святого Феодора. Всеволод же, спрятав тѣло отца своего, възложше на сани, повезоша к Киеву, попове поюще обычныа пѣсни; и плакашяся по немь Всеволод и людие вси; и принесше и положиша и в рацѣ мраморянѣ в церкви святыа Софиа. Житъ же всѣх лѣт 76.

В лѣто 6562[1054]. Преставися князь великии рускыи Ярославъ. И еще бо сущу ему живу, наряди сыны своя, рекъ имъ: «Се азъ отхожу свѣта сего, сынове мои. Имѣите в себѣ любовь, понеже вы есте братия единаго отца и матере. Да аще будете в любви межи собою, Богъ будеть въ васъ и покорить вамъ противная, и будете мирно живуще. Аще ли будете в ненависти живуще, въ распряхъ и которающеся, то погыбнете сами и потеряете землю отець своихъ и дѣдъ своихъ, иже налѣзоша трудомъ своимъ великимъ. Но пребываите мирно, послушающе братъ брата. Сего же послушаите, якоже послушаста мене, да тотъ вы будеть в мене мѣсто. А Святославу даю Черниговъ, а Всеволоду Переяславль, а Игореви Володимеръ, а Вечеславу Смоленескъ». И тако раздели имъ грады, заповѣдавъ имъ не преступати повелѣния братня, ни изгонити. Рекъ Изяславу: «Аще хощеть обидити брата своего, то ты помагаи, его же обидять». И тако поучивъ сыны своя пребывати в любви, самому же болну сущу, и пришедшу Вышегороду, разболѣся велми, Изяславу сущу тогда, а Святославу в Володимерѣ, а Всеволоду у отца, бѣ бо любимъ паче всея братьи, его же имяше присно у себе. Ярославу же приспѣ конець жития, и предасть душу свою месяца февраля 20, в суботу 1 неделю поста, на память святого великаго мученика Феодора Тирона. Всеволодъ же спрятавъ тѣло отца своего и везоша къ Киеву, попове поюще обычныя пѣсни, и плакашася по немъ вси людие, И Всеволодъ же принесе и положи в рацѣ мраморянѣ въ церкви Святыя София. Живъ же всѣх лѣт 76.

О ПРЕСТАВЛЕНИИ ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ ЯРОСЛАВА ВЛАДИМЕРИЧА. Въ лѣто 6562 [1054]. Князь великии Ярославь прежде своеа смерти призва сыны своа, рече имъ: «Се азъ отхожу свѣта сего, сынове мои; имѣите межи собою любовь, понеже вы есте братиа единого отца и матери. Да аще будете въ любви между собою, Богъ будетъ въ васъ, и покорить вамъ противныя, и будете мирно живуще; аще ли будете въ ненависти живуще, въ распряхъ и которающеся, то погыбнете сами и потеряете землю отецъ вашихъ и дѣдъ вашихъ, иже налѣзоша трудомъ своимъ великымъ; но пребываите мирно живуще, послушающе братъ брата. Се же поручаю въ себе мѣсто столь свои старѣишому брату вашему, а своему сыну, Изяславу Киевь, сего же послушаите, якоже послушасте мене, да тотъ вы будетъ въ мене мѣсто; а Святославу Черниговь, а Всеволоду Переяславль, а Игореви Володимерь, а Вячеславу Смоленескь.» И тако раздѣли имъ грады, заповѣдавъ имъ не преступати въ предѣлы братня, ни изгонити брату брата; и рече къ Изяславу: «Аще кто въсхощеть обидѣти брата своего, то ты помагаи, егоже обидятъ»; и тако поучивь сыны своа пребывати въ любви, и распусти ихъ. Самому же больну сущу, и пришедъ Вышегороду, разболѣся велми. Изяславу сущу тогда княжащу въ Туровѣ, а Святославу въ Володимери, а Всеволоду у отца; бѣ бо тои любимъ отцемъ паче всеа братии, егоже имяше всегда у себе. Ярославу же приспѣ конець житиа, и предасть душу свою мѣсяца февраля 20, въ суботу 1 недѣли поста, на память иже во святыхъ отца нашего Лва, папы Римскаго. Всеволодъ же спрятавь тѣло отца своего, и везоша его кь Киеву, попове поюще обычныа пѣсни, и плакашася по немъ вси людие; и привезше положиша его въ рацѣ мраморнѣ въ церквѣ святыа Софiа. Живъ же всѣхь лѣть 76.

В лѣто 6571 [1063]. Судиславъ преставися, Ярославль брат; погребоша и въ церкви святого Георгиа

В лѣто 6571 [1063]. Судислав преставися, Ярославль брат, и погребоша и в церкви святого Георгиа.

В лѣто 6571 [1063]. Будиславъ преставися, братъ Ярославль, и погребоша и въ церкви святого Георгия.

Въ лѣто 6571 [1063]. Преставися Судиславъ Володимеровичь, братъ Ярославль, и погребоша его въ церкви святаго Георгиа; былъ въ чрьнцехъ 4 лѣта по заточонии.

В се же лѣто Всеславъ рать почалъ. В си же времена бысть знамение на западѣ, звѣзда велика, луча имуща кровавы, въсходящу с вечера по заходѣ солнечномъ и пребысть за 7 дни. Се же проявлеше не на добро. По семъ же быша усобици многы и нашествие поганыхъ на землю Рускую. Сии бо звѣзда бысть, аки кровава, проявляюще кровопролитие. В си же времена бысть дѣтищь въверженъ в Сетомль, его же дѣтища выволокоша рыболове в неводѣ, его же смотрихомъ и до вечера, и пакы ввергоша и въ воду. Бяше бо сице: на лицѣ ему срамнии удове, а иного нелзѣ сказати, срама ради. Предъ сим же временемъ и солнце пременися, и не бысть свѣтло, яко месяць бысть, его же невѣгласи глаголють снѣдаему сущу. Сии же бываютъ не на добро. Мы бо по сему разумѣемъ, яко же древле при Антиохи въ Иерусалимѣ ключися внезаапу по всему граду за 40 дни являтися на въздусѣ на конехъ рыщущимъ въ оружии, злато имуща одежа, и полкы обоямы являются, оружиемъ движающимся. Се же проявляаше нахожение Антиохово, нашествие рати на Иерусалимъ. По сем же при Неронѣ царѣ в том же Иерусалимѣ восия звѣзда въ образъ копеины надъ градом. Се же имаше нахожение рати от римлянъ. И пакы бысть при Устиянѣ цари, звѣзда восия на западѣ, испущающе луча, юже прозывааху блисталницю, и бысть блистающе 20 дни. По сем же бысть звѣздамъ течение съ вечера до утрия, и мнѣти всѣмъ, яко падаютъ звѣзды. И пакы солнце безъ лучь сияше. По семъ бо крамолы человекомъ и умертвия бяше. Пакы же при Маврикии цари бысть сице: жена дѣтищь роди безъ очию и без рукъ, въ чреслехъ бѣ ему рыбеи хвостъ прирослъ. И песъ родися о шти ногъ. Въ Африкии же родистася два дѣтища, единъ о четырех ногахъ, а другыи о дву главъ. По семъ же бысть при Костянтинѣ иконоборцѣ, сына Леонова, течение звѣзьдное 1 бысть на небесѣхъ: отторгаху бо ся на землю, яко видящимъ имъ, мнѣти кончину сущу. Тогда же и въздухъ възлияся повелику. В Сурии же бысть трусъ великъ, земли рассѣдшися трии поприща, изыде дивно изъ земли мьска, человѣчиимъ гласомъ глаголющи, проповѣдающе нашествие языкъ, еже и бысть, наидоша бо срачини на землю Палестиньску. Знамения6 бо въ небеси или въ звѣздахъ, или въ солнцѣ, или птицами, или етеромъ чимъ не на добро бываеть, но сия знамения бывают на зло, или проявление рати, или гладъ, или смерть проявляетъ. Ростиславу сущу Тмутороканю и емлющу дань у касогъ и у иныхъ странъ. Сего убоявшеся, греци послаша с лестию Котопана, оному же пришедшу къ Ростиславу и ввѣрившуся ему, чтяше и Ростиславъ. Единою же пьюще Ростиславу с боляры своими, рече Котопанъ Ростиславу: «Княже, здравъ буди! Хощу ти пити». Князь же рече: «Пии!». Он же, испивъ половину, а половину дасть князю пити, дотиснувъся палцемъ въ чашу, бѣ бо имѣя подъ ногтемъ растворение смертное, и вдасть князю, урекъ смерть до дни осмаго, князю же испившу чашу. Котопанъ же, пришедъ къ Корсуню, поведааше, яко в сии день умре Ростиславъ, яко же и бысть. Сего же Котопана корсуньстии людие камениемъ побиша. Бѣ бо Ростислав мужь добръ на рати, възрастомъ лѣпъ и лицѣмъ красенъ, и милостивъ убогымъ. Успе месяця 18 февраля въ 3 день, и тамо положенъ бысть въ церкви Святыя Богородица.

Въ лѣто 6574 [1066]. Ростиславу Владимировичю Новогородцкому сущу Тмутораканю, и емлющу дань у Касогъ и у иныхъ странь, сего убоявшеся Греци, послаша къ нему съ лестию Котопана, съ отравою, еже смертвити его; оному же пришедшу къ Ростиславу, и бившу ему челомъ въ службу, Ростиславъ же приать его, и чтяше его и ввѣрившися ему. Единою же пиющу Ростиславу з боляры своими, и на томъ пиру испи Котопанъ, кь князю рече: «здравъ буди, княже! хощу ти пити»; князь же рече: «пии.» Онъ же испивь половину, а другую половину дасть князю пити, дотиснувся палцемъ въ чашу, бѣ бо имѣа подъ ногтемъ растворение смертное, и подавъ чашу, рекъ до осмаго дне смерть. Бѣ же тои пирь на възвращение мощемъ Иоанна Златоустаго. Князь же того не разумѣвь, испи чашу, Котопанъ же тое нощи побѣже, и пришедшу ему въ Корсунь, повѣдаше, яко въ сии день Ростиславь умретъ, якоже и бысть; и убиша Корсунци Котопана камениемъ. Бѣ бо Ростиславъ мужъ добрь, възрастомъ лѣпъ и лицемъ красень, на рати легокь и храбръ, и милостывь кь убогымъ; успе мѣсяца февраля въ 3 день, тамо и положень бысть въ церкви святыа Богородица, юже създалъ Мьстиславъ Володимеричь.

В лѣто 6584 [1076]. Преставися Святослав, сынь Ярославль, от рѣзаниа желвеи, и положен бысть в Черниговѣ у святого Спаса. И сѣд по нем на столѣ Всеволод.

В лѣто 6584 [1076]. Преставися князя великаго сынъ Ярославль Святославъ, и положенъ бысть в Черниговѣ въ Святѣмъ Спасѣ. Сѣде по немъ княземъ великымъ на столѣ Всеволодъ.

Того же лѣта убиенъ бысть Изяславъ Ярославичь с Борисомъ Святославичемъ, бьяся по Всеволодѣ со Олгомъ Святославичемъ и с Борисомъ Вечеславичем у града Чернигова. Тако же и воеводы его побиша, и привели бо бяше половцевъ на Рускую землю, и положиша и Изяслава въ Святѣи Софии в Киевѣ. И бысть княжения его лѣтъ 24.

Убиение Глѣбово писано въ Киевьскомъ в шестое. Того же лѣта убиенъ бысть Глѣбъ Святославичь в Заволочии маия 30 и положенъ бысть в Черниговѣ за Святымь Спасомъ. Сѣде Всеволодъ опять на столѣ в Киевѣ и посади сына своего Владимера в Черниговѣ, а Ярополка в Володимерѣ, а Святополку сѣдящу Изяславичю в Новѣгородѣ, а Ярополку въ Вышегородѣ, а Володимеру въ Смоленьсцѣ.

Въ то же лѣто Олегь Святославичь и Борисъ Вячеславичь приведоша половци на Рускую землю , и поидоста на Всеволода къ Чернигову. Всеволодъ же изыде противу има на Съжалицу, и побѣдиша половци русь, и мнози убиени быша ту. Олегъ же и Борись приидоста кь Чернигову, мняще одолѣвша, а земли Рустѣи много зла сътворивше и крове проливше. Всеволодъ же прииде кь брату своему Изяславу вь Киевь, и цѣловавшеся сѣдоста вькупѣ. Всеволодъ же исповѣда брату своему вся бывшаа, что ключися ему; и рече ему Изяславь: «Брате! не тужи; видѣль еси колико ся зла мнѣ съключи: прьвое, не выгнаша ли людие мои мене, и имѣние мое разграбиша? Пакы же изгнань бысть отъ васъ, братии своеи, и блудихъ по чужимъ странамъ, и тамо имѣниа лишенъ быхъ, и не сътворихъ зла никомуже; нынѣ же, брате, не туживѣ: аще будетъ намъ причастие въ Рускои земли, то обѣма нама; аще лишена будевѣ, то оба; азъ сложу главу свою за тя; азъ бо не радъ есмь злу братии своеи, но добру есми радъ». И се рекь утѣша Всеволода, и повелѣ събирати вои отъ мала и до велика, и бысть вои бес числа; и поиде князь великии Изяславь съ сыномъ Ярополкомъ и Всеволодъ съ своимъ сыномъ Володимеромъ кь Чернигову; Черниговци же затворишася въ градѣ, Олга же и Бориса не бяшеть въ градѣ, Черниговцемъ же не отворившимся, и приступиша къ граду; Володимиръ же приступи къ восточнымъ воротомъ, и отняша врата, людие же бѣжаша въ внѣшнѣи градъ. Изяславъ же и Всеволодъ слышаста, яко идетъ Олегь и Борисъ противу имъ, и уранивше поидоста отъ града противу Олгови. И рече Олегь кь Борисови: «Не ходимъ противу ихъ, не можемъ бо стати противу четыремъ княземъ; но послевѣ съ молбою кь стрыема своима». И рече ему Борисъ: «Толико ты зри, а азъ противень всѣмь», похвалися велми, а не вѣдыи, яко Богь гордымъ противится, смиреннымъ же даеть благодать; и поидоста противу, и бывшимъ имь у села на нивѣ на Нежатинѣ, и сьступившимся обоимъ, и бысть сѣча зла, и убиша Бориса, сына Вячеславля, похвалившагося велми. Изяславу же стоящу въ пѣшцѣхъ, и внезаапу приихавь единь, удари его копиемъ за плеча; и тако убиень бысть князь великии Изяславъ , сынъ Ярославь, мѣсяца октобря 3; такоже и воеводы его побиша, привели бо бяху половецъ на Рускую землю. Продолживъ же ся сѣчи, и побѣже Олегь Святославичь Тмутороканю. Тѣло же великого князя Изяслава вземше везоша въ лодьи, и поставиша противу Городца, и изыиде противу ему весь градъ Киевь, и възложше на сани понесоша съ пѣсньми, и положиша его въ святѣи Софии, вь Киевѣ; и бысть всѣхъ лѣть княжениа его 24 .

В лѣто 6595 [1087]. Прииде Ярополкъ из Ляхов и створи миръ с Володимеромъ, и иде Владимеръ въспять Чернигову, и Ярополку сѣде в Володимери. И пребысть мало, изыде Звѣнигороду, и дошедшу ему града, прободенъ бысть от проклятаго Нерадьца, от дьявола научена и от злыхъ человекъ, лежащу ему на возѣ, саблею с коня прободе и. Тогда, въздвигнувся, Ярополкъ выторгъ ис себе мечь и рече велиимъ гласомъ: «Охъ тот мя вороже прободе!» И бѣжа Нерядца треклятыи къ Перемышлю къ Рюрикови. И Ярополка вземше отроци на конь пред ся, Радко и Воикинъ, и инии, и несоша къ Владимеру, оттуду Киеву. Изыде противу ему благовѣрныи князь Всеволодъ съ сынома, с Володимеромъ и с Ростиславомъ, и вси боляре, и митрополитъ Иоанн и все священьство с нимъ. И положиша его в рацѣ съ честью въ церкви святого апостола Петра.

Въ лѣто 6595 [1087]. Прииде Ярополкь Изяславичь изъ Ляховъ, и сьтвори миръ съ Володимеромъ; и иде Володимеръ въспять кь Чернигову, а Ярополкь сѣде во Володимери въ Велины. И пребысть мало, и поиде Ярополкь Изяславичь изъ Володимера кь Звенигороду въ Велины; и не дошедшу ему граду, на пути прободень бысть отъ проклятаго Нерадца , отъ давола научена и отъ злыхъ человѣкь; лежащу ему на возѣ, саблею съ коня прободе его; тогда въздвигнувся Ярополкь, выторгь изъ себе саблю, и рече велиимь гласомъ: «Охъ, тотъ мя вороже прободе»! И бѣжа треклятыи Нерадець къ Перемышлю къ Рюрикови Ростиславичю, внуку Владимера Новогородцкаго Ярославича, а Ярополка вземше на носила отроци его, Радко и Воиникь и инии, и несоша его кь Владимерю, и оттуду изъ Велыни кь Киеву. И выде противу ему благовѣрныи князь великыи Всеволодъ съ сынома, съ Володимеромъ и Ростиславомъ, и вси боляре, и митрополитъ Иоанъ и все священство съ нимъ; и положиша его въ рацѣ сь честию въ церкви святаго Петра апостола, декабря 5.

В лѣто 6601 [1093]. Преставися князь великыи Всеволодъ апрѣля 13 и положенъ бысть въ святѣи Софии в Киевѣ. Рече же Владимеръ: «Аще сяду на столѣ отца своего, то рать имамъ съ Святополкомъ, яко столъ преже отца его былъ». И посла по Святополка къ Турову, а самъ иде къ Чернигову.

В лѣто 6633 [1125]. Преставися князь великыи Владимеръ Манамах, княживъ лѣтъ въ Киевѣ 13, а живе всѣх лѣтъ 73, украшенъ добрыми нравы и прослувыи в побѣдах за Рускую землю с погаными половци, его же имени вся страны трепетааху. И положенъ бысть въ церкви Святыя София в Киевѣ. И сѣде на столѣ в Киевѣ сынъ его стареиши Мьстиславъ, еще сы дѣтескъ.

В лѣто 6655 [1147]. Убиша кияне Игоря Олговича, снемшемся вѣчемъ, и похитиша князя Игоря въ церкви святого Феодора, а онъ бяше въ черньцех и въ скимѣ, и мантию издраша, и изъ свиткы извлекоша, и емше и, изведоша изъ манастыря и убиша и септября 19, и везоша и на Подолие на торжище, и повергоша и нага. Володимеръ же посла тысяцьскаго Лазаря, и онъ повелѣ взяти князя Игоря людемъ, и они, вземше, покрыша его одежами своими, положиша и въ церкви святого Михаила. И на ту нощь Богъ прояви знамение велико, зажгошася над нимъ свѣщи всѣ, и наутрия приѣхавъ игуменъ, и везе и в монастырь святому Семеону, и тамо положиша и въ гробѣ.

Того же лѣта Юрии посла кь Святославу сына своего Глѣба, и приидоша къ нему Половци; онъ же зая всѣ грады: Вятичи, и Брянець, Обловескь, Девягорескь, и до Воробины по Деснѣ, и Домагощи, и прииде кь Мченьску, и поиде кь Хрому на Изяслава Давыдовича. И ту угониша его послы отъ Володымера Давыдовича и отъ Святослава Всеволодича, и цѣловаша къ нему крестъ, яко быти имъ всѣмъ за одинь. Пришедше Давыдовичи кь Чернигову, послаша лестию къ великому князю Изяславу Мьстиславичю, глаголюще: «Святославь изяль власть нашу Вятичи; поидевѣ на нь». А Святославь Всеволодичь пришедъ въ Киевь къ великому князю Изяславу, любяше бо его Изяславъ, и ту отпросися у него кь Чернигову, кь Давыдовичемь, и съвъкупльшеся послаша второе къ великому князю Изяславу, глаголюще: «хотѣлъ еси ити на Юриа и на Святослава, та поиди нынѣ». Князь великии же съзва бояре Киевския и дружину, и рече имь: «хощу ити съ Давыдовичи на Юриа и Святослава Олговича, со братомъ Ростиславомъ, и съ Смолняны и съ Новогородци; поидите вы со мною?» И рѣша ему Киане: «не ходи, княже, на своего стрыа на Юриа; Олговычемь вѣры не имы, а въ путь съ ними не ходи; аще ли хощеши, мы на Володимере племя не можемъ рукы подняты, аще ли на Олговича, то и з дѣтми идемь.» Онъ же не послуша ихь, но рече: «Да кто хощетъ, тотъ поидетъ со мною». И поиде самъ. И посла напередъ себе въ Черниговь Улѣба; Улѣбъ же увѣда, яко сложилися Олговичи, великого князя Изяслава зовутъ лестию, хотяще его убити, и бѣжа назадъ къ нему, и стрѣте его на Супои, и сказа ему лесть Чръниговскыхъ князеи, яко цѣловали крестъ Святославу, а кь Юргию послали, а его убити хотятъ. Онъ же възвратися, а къ нимъ посолъ свои посла, и обличи лесть ихь и мысль злую. Посла же князь великии и къ брату своему Ростиславу, являа ему се, а веля ему ити къ себѣ въ Киевь. Посла же и къ брату своему Володимеру, и къ митрополиту и кь Киапомъ, се же повѣдая, и Кианомъ глаголя: «якоже вы ся, братие, обѣщавалися на Олговичи, то нынѣ приспѣ время; потягните, братиа, по мнѣ на крестопреступниковъ.» Они же рѣша: «ради есмы по князи своемъ и з дѣтми; но сего блюдемся, яко прежде сего было при великомъ князи Изяславѣ Ярославичи, высѣкше Всеслава посадиша на столѣ; а се нынѣ върогь князя нашего и нашь, Игорь, не въ порубѣ, но въ манастыри святаго Феодора.» И възвышеся вси людие, поидоша убити Игоря. Володимиръ же Мьстиславичь рече имъ: «братие и дружино! сего братъ мои, а вашь князь великии, не приказалъ къ вамъ; но поидите противъ врагь его, а Игоря сторожеве блудутъ.» Такоже и митрополитъ возбраняше имъ, и Лазарь тисяцкии. Они же не послушавше тако поидоша въ манастырь святаго Феодора, а оному на обѣднѣ стоящу, симъ же къ манастыру идущимъ, Володимерь погна по нихъ, да не дасть имъ Игоря, и не успѣ; а они емше его извлекоша изъ церкве, биюще и пхающе. Володимеръ же стрѣте ихъ вь вратѣхъ манастырскыхь, и ту скочи съ коня, и паде на Игора, да не дасть имъ убити его; людие же самохотяще убити его, а Володимеръ вьведе его въ дворъ матере своеа; людие же врата выломльше у двора и сѣни о немъ разбиша, и съвлекше его съ сѣнеи, и убиша его, и въ единои свиткѣ, поцѣпивше ужемъ за нозѣ, влекше, покинуша его на торговищи. Володимеръ же пославь повелѣ похоронити тѣло его; и положень бысть вь церкви святаго Семиона. На ту же осень ходи Святополкь Мьстиславичь съ Новогородци и съ всею областию на Юргиа, на Суждаль; и воротишася у Новаго Торгу въ роспутие.